— Юлик, вы уже объехали почти 13 стран с благотворительными концертами. Что дает вам силы снова и снова выходить на сцену, особенно в такое непростое время?
Наверное, это внутренний долг. Я вижу людей, которые далеко от родного дома, которые скучают по своей Родине. Но они держатся. И когда приходят на концерты — я вижу, как меняется их состояние. Улыбки, слёзы, объятия. Музыка не останавливает войну, но она возвращает душу домой. А ещё — это способ помочь. Мы постоянно собираем средства для ВСУ и не только. И когда видишь, как люди отдают последнее — не можешь остановиться.
— Но за этим стоит и цена. Вы часто говорите о разлуке с сыном.
Да, и это самое болезненное. Сын растет без меня. Я пропустил многое — первые школьные выступления, причастие. Вижу, как он взрослеет, в основном через видео. Это тяжело. Но я знаю, что делаю это не для себя. Я делаю это ради него. Чтобы однажды он мог жить в спокойной стране. И чтобы он знал: его отец не стоял в стороне.
— Когда вы покинули группу DZIDZIO, казалось, жизнь станет немного спокойнее. Как на самом деле она изменилась после этого шага?
Да, тогда я искренне думал: будет больше времени на семью, больше личной свободы. Но всё получилось с точностью до наоборот. Сольная карьера — это самостоятельность, но и полная ответственность. Ты сам ищешь команду, сам принимаешь решения, сам разгребаешь последствия. А потом началась война. И все творческие планы превратились в волонтёрские инициативы. И с того момента я, кажется, не останавливался ни на день.
— Вы много выступали перед военными, в том числе на передовой. Что для вас значат эти концерты?
Это, наверное, самые ответственные выступления в моей жизни. Военные приезжают на час-два с нуля, без сна, под обстрелами — и приходят на концерт. У них нет времени на долгие разговоры, но они слушают, поют, благодарят. И часто говорят: «Юлик, не пой грустное. Нам нужно держаться. Давай что-то весёленькое». И я вижу, как музыка их поднимает. Это бесценно.
— Были ли какие-то моменты, которые вас особенно тронули во время этих выступлений?
Было много. Один из самых неожиданных — это когда после концерта подошли люди и тихо сказали, что они из России. Они не афишировали это, просто слушали молча. А потом подошли, поблагодарили, сказали, что осуждают войну. И сделали один из самых больших донатов за весь вечер. Это был настоящий шок. Но, наверное, даже в темноте есть те, кто видит свет.
— Какие песни чаще всего просят исполнить на концертах — как в Украине, так и за границей?
Весёлые, энергичные. Люди устали от боли, от новостей, от страха. Они приходят на концерты, чтобы забыться хотя бы на час. И даже военные говорят: «Негатива и так достаточно сейчас. Победу нужно приближать позитивной энергетикой». Хотя у меня много лирических, глубоких песен, но сейчас главная миссия — поднять моральный дух.
— Пишете ли вы сейчас новую музыку? Получается ли творить в таком ритме?
Да, пишу. И это как дыхание — без него невозможно. Они очень личные. Мои песни, конечно, о любви, ведь она даёт ту веру и стимул. Скоро обязательно поделюсь ими с аудиторией.
— А где вы находите силы, когда кажется, что их уже нет?
Мне очень помогают простые вещи: звонок от сына и жены, письмо от слушателя, который пишет, что моя песня помогла ему пройти тяжёлый день. Иногда просто объятия после концерта. Это всё — как топливо для сердца. А ещё — вера. В Бога, в людей, в ВСУ.
— Вашему сыну 9 лет. Как вы объясняете ему то, чем занимаетесь?
Говорю просто: «Я пою, чтобы помочь другим детям и их семьям». Чтобы их родители как можно скорее вернулись живыми и невредимыми. Он у меня зрелый и взрослый. Я верю, что однажды он полностью поймёт, почему меня так долго не было рядом. И, надеюсь, будет гордиться.
— Что для вас значит быть артистом во время войны?
Это не сцена и не слава. Это — ответственность. Артист сегодня — не просто тот, кто поёт, а тот, кто держит страну в эмоциональной форме. Я уже не мечтаю о гастролях ради аплодисментов. Я мечтаю о дне, когда смогу спеть на улице мирного Киева и знать, что мы победили.
