Брать интервью у Славы Соломки — сплошное удовольствие. Он настолько артистичен, что, общаясь с ним, невольно становишься действующим лицом маленького спектакля. Но Слава говорит об очень важных и порой болезненных для себя вещах так откровенно, что понимаешь — это и есть настоящая жизнь. Получился очень вдохновляющий разговор для тех, кто ищет себя.
— Слава, ты не скрываешь, что можешь разозлиться и даже подраться в городском транспорте. А что может побудить тебя к такому радикальному поведению?
Я не могу спокойно наблюдать, когда человека незаконно оскорбляют. Например, когда в троллейбусе или трамвае вижу, как контролеры оскорбляют приезжих парня или девушку, которые не разобрались, как оплачивать проезд, – я мимо не пройду, я заступлюсь. Все должно быть честно и справедливо. Меня в детстве за такое, кстати, и били. За то, что я не мог слова в кармане удержать: не мог промолчать, быть хитрее. Я говорил правду в лицо и часто страдал от этого. Я в этом плане такой, что на амбразуру полезу.
— О тебе говорят, что ты умеешь ударить словом сильнее, чем кулаком.
Вот этому я научился! Если меня пытаются унизить, я могу ответить так, что человек почувствует себя дерьмом.
— Это мама научила тебя, как постоять за себя?
Мама учила тому, что всегда нужно иметь собственное достоинство. Вот она мне часто говорила такую фразу. Помню, в театре Франко были гастроли, и я подошел сфотографировался с Маковецким. Показал маме, говорю: «Посмотри, я с Маковецким сфотографировался». А она: «А зачем ты с ним фотографировался?» «Ну, как! Это же Маковецкий!» Она говорит: «Не нужно ни с кем фотографироваться. Пусть с тобой фотографируются». И я это запомнил.
— А кто у тебя мама?
Историк и переводчик. Она работала много лет заведующей архивом в Музее истории Великой отечественной войны (сейчас — Музей истории Украины во Второй мировой войне — Прим. ред.), а затем – экскурсоводом в Киево-Печерской Лавре. Она сама из Яготина, окончила университет Шевченко.
— А отец?
Отца я не видел никогда. Они с мамой не были женаты. Мама родила меня в 40 лет, я поздний ребенок, это была любовь, но у папы была другая семья, и у меня есть братья и сестры, старшие.
— Общаешься с ними?
Я их не знаю. Я даже обращался на «Тайны ДНК», точнее, они сами на меня вышли. У мамы, конечно, была обида на папу, я так понимаю, и она говорила, «зачем он тебе нужен вообще», когда я спрашивал. И у меня сформировалось негативное отношение к понятию отца в семье. А когда я повзрослел, мне стало интересно, что я унаследовал от папы. Я подумал, если увижу его детей, то по ним я смогу это понять! И «Тайны ДНК» их нашли. Говорят: «Очень приличные люди, потому что с ними даже очень сложно вести переговоры о съемке». А ведь им нельзя сказать, кто я.
— Вам так и не удалось повстречаться?
К сожалению, не удалось. Сначала съемки откладывали через ковид, потом — по каким-то обстоятельствам, а теперь вот война началась — и снова отложили.
— Ты не знаешь кого нашли? Брат, сестра?
Точно знаю, что есть сестра, это мама говорила, но, очевидно, есть еще и брат. Наверное, у них есть и дети, это, значит, мои племянники. Но я не тороплюсь. Все должно идти своим чередом.
— Ты больше не обижаешься на отца?
У меня на папу вообще нет обиды. Мама сказала, что он был врачом — челюстно-лицевым хирургом, даже кандидат наук. Но у него была другая семья.
— Сколько тебе было лет, когда она рассказала это?
Не помню. А потом она сказала, что он не захотел меня признавать — вот и все. Мама сама решила, это было ее сознательное решение родить ребенка, оставить его. Это был ее выбор. Она меня родила для себя.
— Ты — мамин сынок?
Да. Я ей за что-то благодарен, а за что-то… Вот почему меня били? Она покупала мне справку у участкового врача, и я не ходил на физкультуру. И это на мне сказалось очень сильно. Сейчас я хожу на волейбол, и мне тренер говорит: «ты в детстве, пожалуй, мало физкультурой занимался»… Потому что я у нее единственный ребенок, и она берегла меня от всего. А сейчас мне не хватает физической развитости, потому уже в 33 года я начал заниматься спортом.
— Что бы ты посоветовал мальчикам, растущим без отца? Ибо таких семей много. А в связи с войной, к сожалению, будет еще больше…
Хорошо учиться и работать. Чего я только не делал: я и листовки раздавал, и промоутером работал, и доски на деревообрабатывающем комбинате шлифовал, и аниматором в ночных клубах работал. В общем, я зарабатывал деньги с самого раннего возраста, с 14 лет.
— Тебе не хватало на карманные расходы?
В первую очередь, я хотел самостоятельности. Хотя деньги были первичны. Я понимал: если я буду зарабатывать, буду абсолютно свободным. У меня было очень бедное детство. Я даже обращался к психотерапевту — из-за страха бедности. Я помню моменты, когда мы с мамой ходили по свалкам, доставали там бутылки, картон, чтобы сдавать на макулатуру. Я еще был в коляске, это были 90-е годы.
У меня долго был страх нищеты. Психотерапевт откопала, откуда у меня это берется, и она меня погружала в то состояние, в три года, и я все рассказывал, вот прямо в бессознательном состоянии выплакивал все, что я пережил тогда. Все за один сеанс.
— Ты считаешь, что избавился от комплекса маминого сыночка?
Совершенно. Однажды в 30 лет у меня появилась автономность. Я долго жил с мамой, даже когда уже себе отдельную квартиру купил. Приблизительно тогда я перестал бояться бедности. Так получилось, что у меня тогда был профессиональный простой, и началась депрессия. И я вспомнил совет, который мне когда-то лично дал Ицхак Пентосевич: «Ты можешь быть лучше Урганта». Я говорю: «Интересно, как?». Он говорит: «Но тебе для этого нужна энергия. А где взять энергию — из спорта. Только так». Сам он бегает марафоны. И я стал бегать с утра. Сначала 500 метров, потом 700. Зимой я начал! Один, в 7 утра. И через некоторое время я решил переехать, стал бегать по Оболонской набережной уже по 2 км и записывать видео для Инстаграм. Подписчики смотрели мои мотивационные видео, и у меня что-то начало меняться! Вдруг мне начали звонить, предлагать работу, потом у меня случился канал «Эра», потом — радио, а с радио я уже пришел на канал «Киев».
— Ты сейчас на канале «Киев» — звезда…
Мне дали здесь вырасти. Если на других каналах я был на второстепенных ролях, то здесь — один из хедлайнеров. Когда я пришел сюда три года назад, это был обычный коммунальный канал в здании на Крещатике. Мы переехали в новый современный офис, многое изменилось в деятельности, и мы превратились в один из лучших информационных каналов страны. По Киеву мы сейчас — первая кнопка. И я работаю на канале одним из праймовых ведущих первой кнопки города. Круто!
— Можно ли сказать, что теперь у тебя работа мечты?
На самом деле мечтаю вести социальное или политическое ток-шоу. Я внутри — драматический персонаж. Я люблю человеческие эмоции и умею из людей эти эмоции извлекать. Ничего интереснее этого нет. Например, сделать так, чтобы два человека столкнулись между собой, и вот где-то в этом всем найти истину, найти справедливость. Я от этого такое удовольствие получаю! А еще я всегда мечтал быть телевизионным ревизором. Я был бы гениальным ревизором! Причем, это не обязательно должны быть только рестораны. Здесь — огромное пространство для идей!
Фото: архив Viva!, пресс-служба телеканала «Київ», личный архив Славы Соломки
