Аль Пачино — имя, ставшее синонимом актёрского мастерства, страсти и незабываемых экранных образов. От Майкла Корлеоне до Тони Монтаны — он создал целую галерею персонажей, навсегда вошедших в историю кино. Но даже спустя десятилетия в профессии Пачино не перестаёт искать новые вызовы. Его новая роль — священника, проводящего обряд изгнания дьявола, — заставила актёра глубоко погрузиться в мир религии и духовных поисков. Речь идёт о мрачном хорроре «Ритуал», который выходит в украинский прокат 5 июня.
Фильм, снятый режиссёром Дэвидом Мидделлом, основан на реальных событиях — самом задокументированном случае экзорцизма в США: изгнании демонов из Эммы Шмидт, также известной как Анна Эклунд. В 1928 году эта женщина стала одной из немногих, чей случай одержимости был официально признан католической церковью. История Эммы Шмидт освещалась в крупных изданиях — в том числе в журнале Time. Кроме того, эти события описаны в книге 1935 года «Прочь, Сатана!» (Begone Satan!), которая впоследствии повлияла на бесчисленное количество фильмов ужасов, историй об экзорцизме и теологических дискуссий.
Обряд экзорцизма проводил отец Теофилус Ризингер — именно его играет Аль Пачино в «Ритуале». По сюжету, отец Теофилус и его помощник Джозеф Штайгер (Дэн Стивенс из «Аббатства Даунтон») проводят серию ритуалов, чтобы спасти Эмму (Эбигейл Коуэн) от страшной одержимости. Однако один из священников переживает кризис веры, а другой сталкивается с призраками собственного бурного прошлого.
Viva! удалось поговорить с легендарным актёром о том, как он готовился к роли, а также узнать его взгляды на актёрское ремесло и отношение к собственной славе.
— Господин Пачино, как вы готовились к роли отца Теофилуса?
Хотя сам экзорцизм, о котором рассказывается в фильме, происходил в Айове, съёмки проходили в штате Миссисипи, в исторической базилике Святой Марии в городе Натчез. Перед началом съёмок наша съёмочная группа встретилась с настоятелем храма — отцом Аароном Уильямсом. Он отвечал на наши вопросы и впоследствии стал консультантом фильма. Хотя он не является экзорцистом, отец Уильямс хорошо разбирается в литургии и знаком с обрядом, поэтому помогал нам с деталями сценария. В частности, он подбирал уместные фрагменты из текста мессы и корректировал латинские переводы. Кстати, он также несколько раз благословлял съёмочную площадку.
— И что же вы у него спрашивали?
Я хотел понять образ мышления своего персонажа, поэтому задал вопрос: почему, по мнению церкви, Бог допускает такие страдания, какие переживает Эмма?
— И что он ответил?
Что в каком-то смысле Бог позволяет этим страданиям случиться, чтобы в итоге явить Свою силу и благодать — привести людей к вере и спасению.
— Господин Пачино, раз уж вы заговорили о Боге, вспоминаются слова Хавьера Бардема, который как-то сказал в интервью: «Я не верю в Бога — я верю в Аль Пачино». Как вы относитесь к таким сильным комплиментам?
Когда-то я не знал, как реагировать на такие слова. Я с этим боролся. Но сейчас я смотрю на это иначе. Это проявление энтузиазма, и я уважаю право людей испытывать свои чувства. Я ценю искренность таких эмоций и понимаю, откуда они берутся. Но я не воспринимаю это буквально. Я понимаю, что для кого-то я значу что-то — так же, как для меня когда-то значили другие актёры. И это делает меня счастливым.
— Наверняка вам не раз доводилось слышать от режиссёров: «Дайте мне больше Аль Пачино». Что они, по-вашему, имеют в виду?
Я не могу ответить на этот вопрос, потому что мне такого никогда не говорили. В театре мне кое-что подобное случалось слышать — и приходилось подстраиваться. Но я никогда не воспринимал это близко к сердцу.
Помню, когда я был молод, один режиссёр подошёл ко мне и говорит: «Персонаж сделал это, потом он почувствовал то, потом сделал вот это». И я ему ответил: «Кажется, вы действительно глубоко прочувствовали этого героя. Может, вам стоит самому его сыграть?» Тишина. Мне не нравится такой подход. Режиссёр, который командует вами и учит вас играть вашу роль? Я этого не понимаю. Тогда зачем вы вообще взяли меня на эту работу?
— В одном из интервью вы как-то сказали, что лучше всего играли, когда были ребёнком и подростком — потому что чувствовали себя максимально свободно. Чувствуете ли вы себя свободным сейчас, в 85 лет?
Зависит от роли. Зависит от того, кто рядом с тобой в кадре. Но так или иначе, и по какой-то странной причине я всё ещё хочу снова и снова заниматься этим делом.
Когда занимаешься этим достаточно долго, хочется оставаться открытым. Не хочешь закрываться, потому что для актёра важна уязвимость. Ты не можешь позволить своей коже стать слишком толстой.
У Бертольта Брехта есть замечательная пьеса «В дебрях города», которую он, кстати, написал в 22 года. Один из персонажей говорит: «Кожа человека слишком тонка для этого мира». А потом он наблюдает, как она становится всё толще и толще — пока человек не начинает натыкаться на вещи, не чувствуя их. Этого нельзя допускать.
Фото: пресс-служба
